В двадцать пять лет он мечтал стать великим режиссёром, оставить свой рубец в истории человечества. К 80-ти пришёл к убеждению: все рубцы заживают, от многих и следа не остаётся.
— Может, сначала о карьере? О вашем новом проекте: это будет фильм о Микеланджело. А почему такое название — «Монстр»?
— Какая тебе разница?
— Нет, ну кто такой этот монстр — власть, с которой всю жизнь сталкивается художник, или сам художник, в котором притаился монстр? Враг, он где — вне или внутри?
— Я же тебе сказал — какая тебе разница? Автор не хочет отвечать на этот вопрос, а ты пристал. Я не буду толкователем собственных произведений. К тому же ещё не оконченных. Слушай, ты вообще зачем взялся за это (брать интервью — Прим. авт.)? Одно дело — когда мы просто так болтаем, а другое… Я тебе ничего не скажу. Пусть они пришлют ко мне двадцатилетнюю девушку с большим бюстом и тремя глупыми вопросами… Я ей, впрочем, тоже ничего не скажу. Но на три глупых вопроса мне не жалко будет не ответить. А ты готовился серьёзно. И вопросы у тебя слишком… Но ты не журналист!
— Может, поэтому ко мне и обратились. А кто будет играть Микеланджело?
— Точно не звезда. Не профессионал. Ты знаешь, что у Микеланджело был сломанный нос? Я хотел сначала, чтобы играл боксёр. Такой типаж, как мой покойный друг Эдди Банкер (Эд Банкер -писатель, драматург, актёр. В молодости сидел в тюрьме. В «Бешеных псах» Тарантино сыграл мистера Синего. — Прим. авт.). Мы писали вместе сценарий «Поезда-беглеца». Он боевой был мужик, когда-то набил морду этому… знаменитый американский писатель… Норман Мейлер или Уильям Стайрон, запамятовал, но, в общем, одному из этих двоих.
— Ничего удивительного. Мейлер был мазохист. Часто нарывался, провоцировал. Кто же не бил морду Норману Мейлеру?..
— Гениальное название для пьесы — «Кто не бил морду Норману Мейлеру».
— Да, для «Teampa.doc» или «Практики».
— Тогда это спектакль про Ходорковского. Всё действие — в сегодняшней российской Зоне. Под названием «Кто не бил морду Норману Мейлеру».
— Продолжая тему американской культуры… У Вуди Аллена есть фраза: «Я ни о чём не жалею, но во многом раскаиваюсь»…
— Он вообще массу хороших вещей сказал.
— А вы что бы изменили сейчас, если б могли? И есть что-то, чего не поменяли бы ни за что?
— Ну зачем, зачем такие базовые, тривиальные вопросы, от ответов на которые вянут уши у нормальных людей?
— И по-дружески не скажете?
— Я себе-то признаться могу с трудом…
— А я иногда делаю такие сеансы самообнажения. В страхах себе собственных признаюсь.
— В страхах надо признаваться.
— Они у меня с годами не изменились. Я вот всегда боялся подохнуть, не реализовав сполна свои творческие идеи. Это меня всегда страшно мучило. Ещё у меня всегда был страх за своих близких: вначале за мать боялся, особенно когда она болела тяжело, за отца боялся. А теперь вот боюсь за жену и сына.
— Только идиоты не боятся ничего. Нормальные люди должны бояться. Если бы нормальные люди не боялись, человечества бы не существовало. Вот у меня теплится надежда, что когда-нибудь страх накроет и Трёх толстяков. Когда-нибудь они тоже испугаются — самих себя. Юрий Олеша ведь очень точно угадал: миром правят Три толстяка. Мировой империализм. У них своё представление о том, как должен быть обустроен мир. И они по-прежнему считают, что только они и должны диктовать всем свою точку зрения. А я надеюсь, что они когда-нибудь уже обожрутся своим золотом. Но никто не хочет расставаться с золотом. Если бы это было возможно, мир бы изменился.
— Три толстяка — это сказочный, абстрактный образ…
— Какой абстрактный! Очень конкретный — они правят миром.
— Ну да. Мы их фамилии называть не будем.
— А что фамилии! Их там всего четыреста фамилий на весь мир.
— Но среди них два очень больших толстяка — это Ротшильды и Рокфеллеры.
— На самом-то деле там люди, которые вообще неизвестны, не разрекламированы. Ротшильды и Рокфеллеры у них на коленках сидят.
— Я недавно был в Белоруссии. Смотрю, во дворе гостиницы что-то снимают. Камеры штуки три, кран, «дроны»… Известные актёры снимаются — «звёзды» отечественного кинопрома. Шутихи трещат, фейерверки разрываются в небе, массовка числом человек триста в маскарадных костюмах, солдаты в маскхалатах. Спрашиваю: что за фильм? Объясняют: это к юбилею, предположим там, Ивана Жестянкина снимают. Я уточняю, а кто это — Жестянкам? Говорят: «Да ты что, старик, это известный миллиардер!» И вот делают двадцатиминутный фильм к его 45-летнему юбилею по полной финансово-производственной выкладке. За какое-то немереное бабло! И в голове само собой рождается: «Жестянкин, падла, ты бы лучше этот же бюджет располовинил на фильмы двух талантливых дебютантов».
— Что тебе сказать… Конечно, лучше культура без денег, чем деньги без культуры… Но всё равно лично я деньги возьму от любого. На фильм. И не только. Я раньше мучился — как вернуть деньги? Вот мой фильм, как сделать так, чтобы в прокате он денег заработал, ну или просто окупился? Сейчас я дожил до момента, когда я не должен об этом думать. Конечно, это самое трудное, недостижимое, как у Пастернака — «Привлечь к себе любовь пространства…». Но продюсерам я так и говорю — правду: «Деньги дадите, но обратно ничего не получите». И конечно, многие сразу уходят. Но кто-то и остаётся: «Мы не за деньгами». Вот таких очень мало. Но они есть. И они действительно хотят не просто заработать, а иметь отношение…
