В тот вечер я сидел на скрипучем крыльце и смотрел, как река, обычно ленивая и сонная, вдруг ожила. Вода прибывала с каждой минутой, подбираясь к самым доскам пола. А посреди нового потока, неуклюже и величественно, темнела преграда. Я присмотрелся и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это была плотина, но сложена она была не из веток и ила. Она была сплетена из корешков и обложек. Из книг.
Я не сразу понял, что это мои книги. Те самые, что я сложил в старом сарае, решив наконец избавиться от прошлого. От его тяжести, от пыльных томов стихов, которые мы когда-то читали вслух, от романов с её закладками между страниц. Решение далось мучительно, я откладывал вывоз на месяц, и вот результат – бобриха, поселившаяся под сараем, растащила мои сомнения по камушкам и соорудила из них плотину.
Трин к Сатурну
На следующий день вода отступила, обнажив странное сооружение. Я подошел ближе. Книги были уложены не хаотично – корешки образовывали какой-то узор, чередование темных и светлых полос. Я потянулся и выдернул одну, мокрую и разбухшую. «Сто лет одиночества». Из щели, оставшейся после неё, выглянул ярко-оранжевый переплет «Мастера и Маргариты». Я вытащил и его. И замер.
За ними виднелась дата. Она была выжжена солнцем на сухом участке ила, куда не добралась вода: 17.06.23. День, когда я поставил точку. Когда раздался тот самый звонок, и тихий голос в трубке сказал, что всё кончено. Я отшатнулся, словно меня ударили током. Это не могло быть простым совпадением. Река выплюнула мне прямо в лицо свидетельство моего самого страшного дня.
Я лихорадочно начал разбирать плотину, швыряя мокрые тома в сторону. Под ними открывались другие даты, будто календарь: число нашего первого свидания, день, когда я сделал предложение, дата переезда в этот дом. Бобриха не просто таскала книги – она сортировала их по событиям моей жизни. Я отбросил последний, истерзанный том и увидел то, от чего кровь застыла в жилах. В самом низу, вплетенная в структуру плотины, лежала тонкая книжка в синей обложке – сборник тестов на беременность, который я купил за неделю до того рокового звонка. Мы так и не успели им воспользоваться.
Последняя страница
Я не помнил, как оказался в городе. Ноги сами понесли меня в библиотеку, к старому другу, краеведу Леониду. Я, захлебываясь, рассказал ему про плотину, про даты. Он слушал, не перебивая, потом молча повел меня в архивный фонд. «Покажи, что было на корешках тех книг, что ты вытащил первыми», – попросил он. Я описал узор. Леонид достал потрепанную папку. «Смотри», – он ткнул пальцем в схему спутниковой связи 70-х годов. «Это не просто узор. Это трин к Сатурну. Аспект тяжелых решений, необратимых итогов. Кто-то просто собрал из твоих книг астрономический шифр». Кто-то. Не бобриха.
Я мчался обратно, давя на газ, в голове стучало: кто? Кто мог знать? Кто мог прийти к реке и так безупречно всё сложить? Я влетел во двор и застыл. Плотина была полностью разобрана. Книги аккуратными стопками стояли на сухом берегу, будто их готовили к отправке. А на том месте, где была дата моего решения, сидела она. В том самом желтом платье, в котором уходила. «Я не могла просто позвонить, – тихо сказала она. – Ты бы не услышал. Пришлось… устроить спектакль. Чтобы ты увидел не просто дату. Чтобы ты увидел всю нашу историю. И понял, что одно неправильное решение – это не конец книги. Это всего лишь глава». Она потянулась к стопке и достала ту самую, синюю. «Мы можем начать новую. С сегодняшнего дня».
