Влажный, солёный запах ударил в нос, едва я переступил порог ванной. Воздух был густым, непривычно тяжёлым, будто после шторма. Я моргнул, пытаясь ослепшими глазами разглядеть лужи на кафельном полу. Они мерцали в свете уличного фонаря, пробивавшегося сквозь матовое стекло, и были повсюду – на полу, на краю раковины, даже на крышке бачка. Откуда столько воды? Краны были сухими.
Протирая запотевшее зеркало ладонью, я вдруг заметил на его поверхности отчётливый веер брызг, будто кто-то шлёпнул по воде совсем рядом. Я резко обернулся. Никого. Только тихий плеск отступающей воды из-под ванны. Сердце заколотилось с немой, детской тревогой. Я потянулся к полотенцу и задел карман старой куртки, висевшей на крючке. На пол упал смятый бумажный клочок.
Старый билет
Это был проездной на канатную дорогу, тот самый, с которого всё началось. Мы купили два билета на вечерний рейс, но уехал один. Я так и не поднялся на тот утёс. А она ушла. С тех пор я не мог заставить себя выбросить эту бумажку, этот ярлык моего малодушия. И вот теперь, разворачивая его, я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Дата. Чётко отпечатанные числа: число, месяц, год. Сегодняшнее число. Лунный день, отмеченный мелким шрифтом в углу, – двадцать девятый. Он совпадал с сегодняшним. Совпадение? Билет был трёхлетней давности.
Я судорожно набрал её номер. Трубку подняли после первого гудка, но вместо голоса я услышал лишь низкий, переливчатый свист, от которого заложило уши. И шум прибоя. Я бросил телефон, будто он обжёг мне пальцы. В тишине, наступившей после, из ванной комнаты снова донёсся тот же звук – короткий, влажный вздох, похожий на выдох дельфина. Я замер, прислушиваясь к стуку собственной крови в висках. Что, если это не галлюцинация? Что, если это она пытается сказать то, что не сказала тогда, а я теперь навсегда заперт в этой квартире с призраком собственной вины?
Звонок снизу
Дверной звонок прозвучал как выстрел. Я вздрогнул, оторвав взгляд от запотевшего зеркала. На панели домофона мигал огонёк нижней квартиры. Соседка, баба Катя, редко беспокоила, разве что по делу. Голос её, обычно громкий и бодрый, сквозь динамик показался странно сдавленным, почти шёпотом. «Сынок, у тебя там всё в порядке? С потолка течёт… Вода какая-то странная, солёная». Я пробормотал что-то про прорвавшую стиральную машину и пообещал разобраться. Солёная? Ледяная тяжесть начала разливаться у меня внутри.
Спускаясь к ней с тряпками и ведром, я уже знал, что не найду никакой протечки. Знал, что лужа на её потолке будет иметь чёткие, узнаваемые очертания, будто от большого мокрого тела, которое долго лежало на моём полу. И знал, что вернувшись, я снова услышу тот тихий всплеск за дверью ванной, который теперь отзывался в памяти точь-в-точь как звук весел, ударивших о воду в ту ночь.
На месте крушения
Я ехал на такси к морю, сжимая в кармане тот самый билет. Мысли путались, сбиваясь в комок животного страха и безумной надежды. Водитель нервно покусывал фильтр сигареты, поглядывая на меня в зеркало. «Туда, в это время? Там же сейчас отлив, голые камни. Ничего не увидишь». Я молчал. Я и не собирался ничего смотреть. Я должен был что-то отдать. Вернуть.
Берег был действительно пустынен и чудовищно оголён. Ветер гулял меж скал, свистя в расщелинах. Я шёл по скользким валунам, уходящим в чёрную воду, и смотрел на лунную дорожку, дрожащую вдали. Я достал из кармана билет, этот бумажный призрак, и сжал его в кулаке. Я ждал знака, звука, чего угодно. Но было только мертвенное молчание отлива. И тогда я понял. Я ошибался с самого начала. Это был не зов. Это было прощание.
Я разжал ладонь, и ветер тут же подхватил бумажку, понёс над тёмной водой, к лунному серпу. И в тот миг, когда билет коснулся воды, далеко впереди, точно в конце той серебряной дорожки, вода вздыбилась тёмной спиной и с тихим, тяжёлым вздохом рухнула обратно. Звук был совсем не громкий, но он накрыл меня с головой. Я стоял по колено в ледяной воде, один, слушая, как стихает эхо. Тишина после была уже совсем другой. Пустой и окончательной. Я повернулся и пошёл назад, к дороге, не оглядываясь. В кармане было пусто. В душе – тоже.
