Всё началось с этого дурацкого садового гнома. Не просто гнома, а фламингоши. Пластиковая, нелепо-розовая птица на одной ноге, которую моя жена Света впихнула в самый центр газона, посмеиваясь: «Пусть охраняет георгины от ворон». Я терпеть не мог эту кичливую штуковину. Но вчера вечером, за час до моего звонка Солнцу, я заметил странность. Она стояла ко мне спиной, а её вторая нога, обычно поджатая, была отчётливо опущена на траву. Я моргнул – и она снова была на одной. Спиртное я не употреблял. Решил, что просто переработал.
Солнце – не небесное светило, а Артём Солнцев, мой бывший партнёр. Тот самый разговор о выкупе моей доли в общем деле был назначен на сегодня, на одиннадцать утра. Я шёл на него, чувствуя себя выжатым лимоном. Артём всегда давил своим напором, а я за последний год растерял всю уверенность. В голове крутилась лишь одна мысль: он сожрёт меня с потрохами. Я уже видел, как подписываю кабальные бумаги, просто чтобы это закончилось. Отчаяние – вот мой главный партнёр в последнее время.
За завтраком я снова увидел её. Фламингоша снова стояла на двух ногах, развернувшись клювом прямо к моему окну. Я протёр глаза. Света, хлопоча у плиты, ничего не замечала. «Показалось», – буркнул я себе и вышел, не допив кофе. По дороге в офис я проверял телефон, почту – искал хоть каплю уверенности, намёк на удачу. Вместо этого в голове стучало: «Соглашайся на его условия, ты всё равно проиграешь». Я боялся не провала, а своего собственного смирения с ним. Боялся, что во мне уже не осталось того человека, который когда-то мог спорить с Солнцевым на равных.
Я сидел в пустой переговорке за десять минут до его прихода и смотрел в окно на автостраду. Пальцы сами собой набрали номер Светы, будто ища спасения. Она ответила на втором гудке. «Представляешь, – сказала она без всякого предисловия, – эта дурацкая фламингоша опять стоит на двух ногах! Я её вчера поправляла, а она, видимо, на неровном месте стоит, пружинит и падает. Решила утяжелить основание, насыпала в подставку гравия из старой аквариумной коробки. Помнишь, тот цветной, с блёстками?» В трубке послышался смех. И тут дверь открылась, и вошёл Солнцев со своей победной ухмылкой.
Я не отключил телефон. Просто положил его на стол, чтобы Света всё слышала. И вдруг я представил её – смеющуюся, возящуюся с этой нелепой птицей и цветным гравием, который мы когда-то выбирали для рыб, которых так и не завели. Я представил этот дурацкий розовый силуэт на зелёном газоне, пружинящий и неустойчивый, но который она привела в порядок. Просто взяла и починила. И я понял, что моя доля – это мой гравий. Моя неуклюжая, но реальная опора. Артём начал свою разглагольственную тираду, а я посмотрел ему прямо в глаза и перебил. Голос не дрогнул ни разу. Я говорил, а в трубке было тихо-тихо, будто на другом конце света затаились и держали за меня кулаки.
