В тот вечер я снова опоздал на последнюю маршрутку. Песок с детской площадки, подхваченный внезапным вихрем, хлестко ударил по лицу, и я на мгновение ослеп. Протирая глаза, я увидел, как бумажный самолетик, сложенный из какой-то квитанции, нелепо кувыркаясь, зацепился за сухую ветку тополя. В голове промелькнула мысль о неоплаченных счетах за свет, которые уже должны были прийти, но их всё не было. Что-то щёлкнуло в кармане – старый, давно разряженный пейджер. На его потрескавшемся экране вспыхнули и погасли две цифры: 4 и 2.
Дома меня ждал только кот, нервно подёргивающий хвостом у балконной двери. Всю ночь сквозь сон мне чудился ровный, монотонный гул, будто под окном работала шлифовальная машина, но выглянуть было лень. Утром я обнаружил на кухонном столе аккуратный серый конверт. Внутри лежала квитанция за электричество, датированная… будущим числом, через неделю. Сумма была странной – 42 рубля 19 копеек. Я отбросил её как чью-то глупую шутку. Но через час, вынося мусор, я увидел то же число – 4219 – мелко выцарапанное на ржавой двери мусоропровода. По спине пробежали мурашки. Я резко обернулся, поймав движение шторы в окне напротив, будто кто-то только что отпрянул от стекла.
На следующий день я решил проверить почтовый ящик лично, в обход утренней суеты. Кодовый замок на моём отделении не подавал признаков жизни, мигая красным. Я уже хотел уйти, как заметил, что ящик соседа снизу, старого астронома-пенсионера Королёва, приоткрыт. Из щели торчал знакомый серый уголок. Не сдержавшись, я поддел его и вытащил. Это была моя квитанция, идентичная вчерашней, только дата на ней была уже позавчерашней. В этот миг дверь в подъезд с скрипом открылась, и на меня уставился сам Королёв, держа в руках увесистый каталог с небесными телами. Его взгляд был тяжёлым и знающим. «Ищете? Они всегда застревают. Система, понимаете ли, кривая», – пробормотал он и, не дожидаясь ответа, прошёл внутрь, оставив меня наедине с леденящим догадками. А вечером пейджер в кармане снова ожил, выдав целое сообщение: «Ошибка синхронизации. Канал Плутон-4. Ждите инструкций.» Я замер, чувствуя, как почва уходит из-под ног, и мир теряет привычные очертания.
Набравшись смелости, я постучал к Королёву. Он открыл не сразу, и в его квартиде пахло озоном и старыми книгами. Вместо приветствия он молча указал на мощнейший любительский телескоп, направленный не в небо, а в окно моего дома. «Не смотрите так, я не маньяк, – хрипло произнёс он. – Я наблюдаю за аномалией. Ваша квартира – точка сбоя». Он объяснил, что уже год фиксирует микросдвиги в пространстве, крошечные хрональные разрывы, которые концентрируются вокруг нашего дома. Его пейджер, такой же, как мой, но модифицированный, был частью старой сети энтузиастов, отслеживающих эти «погодные явления» реальности. Квитанции, почта, любые бумажные носители – они первыми проваливались в эти временные ямы, застревая на несколько дней, а то и недель. «Скатиха – это не птица, это термин. Скользящая временная характеристика. Вчерашний песчаный вихрь был ярким всплеском», – сказал он, тыча пальцем в графики на мониторе. Внезапно его аппарат завизжал тревожно. Королёв побледнел. «Они здесь. Смотрите». На графике бешено запел яркий импульс, и в тот же миг дверь его квартиры с грохотом распахнулась, будто от мощного порыва ветра, которого внутри быть не могло. Но за ней никого не было. Только в проёме, медленно оседая на чистый пол, кружилась и опадала горсть жёлтого песка с детской площадки.
Мы молча смотрели на песок, и тишину разорвал тихий, влажный шлепок. На старый персидский ковёр упал ещё один бумажный самолётик, идеально сложенный из серой квитанционной бумаги. Я развернул его дрожащими пальцами. Это была моя квитанция, настоящая, с верной суммой и вчерашним числом. Астроном тяжело вздохнул: «Видите? Не опоздала. Она пришла ровно в тот миг, когда пространство позволило. Просто её маршрут оказался длиннее, чем расстояние до Плутона». Он потянулся к телескопу и слегка сдвинул его. «А квадрат… это ячейка на графике, куда всё это попадает. Мы называем её «квадрат к Плутону» за абсолютную удалённость от нормы. Ваш пейджер… выбросьте. Это просто совпадение, старый хлам, который ловит помехи от моего оборудования». Я вышел от него, держа в руках смятый листок. На улице было тихо. Я заглянул в свой почтовый ящик – он был пуст. И тут я понял. Не пространство искривлялось вокруг моей квартиры. Оно искривлялось вокруг него. Его квартира была эпицентром. А все эти графики, пейджеры и наблюдения за моим окном были не изучением явления, а отчаянной попыткой старого человека доказать самому себе, что он не сходит с ума, пока реальность тихо и необратимо сыпется песком у него под ногами.
