Солнечный луч, пробившийся сквозь пыльное окно, упал прямо на бумажку из банка. Я пялился на неё уже минут десять, пытаясь понять, откуда взялся этот долг за свет в две тысячи рублей. Денег таких у меня не было, а просрочка грозила отключением. В квартире стояла та тихая, густая жара, от которой мысли вязнут, как мухи в патоке. И вдруг прямо передо мной, над самой квитанцией, зависла стрекоза. Совершенно бирюзовая, с прозрачными, переливающимися крыльями. Каким ветром её занесло на седьмой этаж панельной хрущёвки – ума не приложу.
Она трепетала на одном месте, отбрасывая на бумагу крошечную, дрожащую тень. Я заворожённо смотрел, как этот призрачный силуэт ложится точно на штрих-код. И тут моё внимание зацепилось за цифры. Дата оплаты, вчера ещё бывшая 15-м числом, теперь отчётливо читалась как 30-е. Я моргнул, протёр глаза. Стрекоза резко рванула в сторону и замерла снова, и снова её тень накрыла полоску кода. Я посмотрел ещё раз. Теперь там было 45-е число. Сердце ёкнуло – такого не бывает.
Цифры живут своей жизнью
Я схватил телефон, чтобы сфотографировать это безумие, но камера упорно показывала старую, правильную дату – 15-е. Я тыкал пальцем в бумажку, сверялся с экраном, и у меня начинало стучать в висках. Это же абсурд. Я отвлёкся на секунду, услышав, как сосед за стеной включает дрель, а когда взгляд снова упал на квитанцию, холодок пробежал по спине: дата снова была 30-е, но последняя цифра, ноль, будто расплывалась, пытаясь стать другой. Я отшвырнул бумагу, как ошпаренный. Что со мной происходит? Галлюцинации от жары и стресса?
Решив проверить себя, я полез в стопку старых квитанций – может, я просто смотрю не на ту. И тут раздался звонок в дверь. Резкий, настойчивый. Через глазок я никого не увидел, но на полу лежала счёт-фактура от управляющей компании. Новая. Я поднял её с каким-то необъяснимым страхом. Сумма была та же, а вот дата оплаты… там стояло 01.01.2000. Я застыл, не в силах пошевелиться. Дверь позвонили снова, теперь уже явно слышны были шаги за ней. Кто-то ждал. Ждал, пока я открою и получу то, чего заслуживаю за свои долги.
Тень на коде
Я отступил от двери, запинаясь о ножку стула. В голове стучало: «01.01.2000». Это же первый день нового тысячелетия, дата-символ, дата-шутка. Я метнулся к столу, хватая первую квитанцию. Стрекоза всё ещё была тут, её полёт стал медленным, почти ленивым. Она вновь зависла над штрих-кодом, и я зажмурился, ожидая нового чуда. Но чуда не случилось. Вместо этого я услышал тихий, едва различимый шелест – будто по бумаге пробежал статический разряд.
Я открыл глаза. На месте даты оплаты теперь был просто серый, размазанный след, будто чернила стёрли ластиком. А чуть ниже, в графе «Пени», где раньше был ноль, теперь краснела цифра 2000. Ровно та сумма, что я был должен. Сердце упало. Так вот оно что. Это не подарок судьбы, а насмешка. Магия, которая даёт, чтобы сразу же забрать. Долг никуда не делся, он просто переоделся в другую маску. Звонок в дверь повторился, уже нетерпеливее. Я понял, что нужно открывать. Нужно платить по счетам.
Лицо за дверью
Я повернул ручку, приготовившись к худшему – к судебному приставу, к злому коллектору. Но на площадке стоял мальчишка лет десяти, мой сосед снизу. Он нервно переминался с ноги на ногу. «Дядя Коля, – выпалил он, – извините, мы с папой антенну на балконе настраивали, новый приёмник. Папа сказал, что, возможно, мы вам помехи делаем, волны всякие… У вас всё в порядке?» Он заглянул мне через плечо в квартиру, и его взгляд упал на стол, где лежала квитанция, а над ней всё так же висела стрекоза. «О, смотрите! – оживился мальчик. – А это наша! Папа её для экспериментов собрал, она на радиоуправлении, фото делать умеет. Мы её вчера теряли, она, наверное, к вам через форточку залетела».
Я обернулся. Бирюзовый дрон, идеально имитировавший насекомое, мягко приземлился на стол рядом с бумажкой. На его миниатюрном брюшке мигнул крошечный зелёный огонёк. Всё. Никакой магии. Проигрышный розыгрыш соседа-радиолюбителя, который даже не подозревал, во что это для меня выльется. Я молча взял со стола квитанцию с размазанной датой и новой суммой пени. «Передай папе, – хрипло сказал я, протягивая бумагу мальчику, – что его волны… попали точно в цель». Я закрыл дверь и остался один со своим настоящим, никуда не девавшимся долгом.
