Последний звонок, который я сделала в тот вечер, был в службу поддержки мобильного оператора. Автоответчик, вежливый и бесполезный, сообщил, что все операторы заняты. Я бросила телефон на диван. Тишина в квартире была густой, почти осязаемой. За окном – ни огонька, чёрное новолуние поглотило даже намёк на свет. Я потянулась за книгой, пытаясь заглушить странное чувство тревоги, которое подползло откуда-то из самого подвала сознания. И тогда раздался тот самый звук.
Голос был незнакомым, старческим и дребезжащим, будто сквозь слой ваты и времени. Он произнёс моё имя, а затем – отчество, которое я не слышала с детства. «Маргарита Селеновна», – сказал он, и мурашки побежали по спине. Отчество было редчайшим, доставшимся от отца-геолога, фанатично любившего лунный камень селенит. Звонок оборвался, оставив после себя лишь короткие гудки и лёгкий запах пыли и старой бумаги, которого раньше в воздухе не было.
Развитие со ставками
Я сидела, вцепившись в подлокотник кресла, пытаясь отдышаться. Кто это мог быть? Отца не было в живых больше десяти лет, его старые друзья разъехались кто куда. Номер определился как «Частный», а перезвонить на него было невозможно. В голове крутилась лишь одна ассоциация – папина старая записная книжка, обтянутая потёртой кожей, где он вёл свои наблюдения, и его шутливые слова: «Рита, запомни, только в новолуние самые важные звонки проходят». Я отмахнулась от воспоминания, списав всё на стресс и усталость. Решила проверить лунный календарь на телефоне – да, сегодня как раз первая четверть, не новолуние. Значит, просто показалось. Я ошиблась. Но запах пыльной бумаги почему-то не выветривался.
На следующее утро я всё же отыскала на антресолях коробку с отцовскими вещами. Там лежала та самая книжка. Листая её, я наткнулась на пометку, сделанную его аккуратным почерком: «Новолуние. Позвонить А.С. насчёт коллекции. Важно». Инициалы и номер ничего мне не говорили. Коллекция… Папа собирал минералы. Я почти убедила себя, что это совпадение, но тут в квартире погас свет. Я вздрогнула. Из динамика телевизора, выключенного с вечера, донёсся едва слышный, но отчётливый звук – три гудка, точь-в-точь как в конце вчерашнего звонка. Сердце заколотилось где-то в горле.
Вечером я снова полезла в коробку, уже с решимостью докопаться до сути. Под книжкой лежал конверт с фотографиями. На одной из них был изображён мой отец, молодой и смеющийся, рядом с незнакомым мужчиной на фоне витрины какого-то магазина. С обратной стороны подпись: «С Аркадием Соломиным. «Лунный свет», открытие». Магазин «Лунный свет»… Это название мелькало в местной газете пару недель назад – статья о том, что старейшая лавка антиквариата закрывается после смерти владельца. Вдруг зазвонил домофон. Я подошла к панели, но в трубке было лишь тихое, прерывистое дыхание. Я резко положила трубку и отступила от двери, чувствуя, как по спине ползёт холодный пот. Кто-то явно наблюдал за мной, и это было не воображение.
Финал-твист
Дрожащими руками я набрала номер из отцовской записной книжки. Трубку сняли почти сразу. Тот же старческий голос, но теперь без дребезжания, сказал: «Я ждал вашего звонка, Маргарита Селеновна. Ваш отец оставил кое-что для вас. Боялся, что это пропадёт или попадёт не в те руки, поэтому придумал этот маленький спектакль». Оказалось, Аркадий Соломин, старый друг отца, был тем самым «А.С.». Он знал о папиной паранойе насчёт безопасности и его странном ритуале – звонить только в новолуние, считая это время safest. Аркадий тяжело болел и, чувствуя конец, решил исполнить волю друга – передать мне коллекцию редчайших селенитов. Но он тоже был странным и боялся, что я окажусь не той, кем надо. Его первый звонок был проверкой – услышу ли я редкое отчество, вспомню ли об отце. А все «мистические» помехи – отсыревшая проводка в его старой лавке, вызывавшая скачки напряжения в нашем общем старом доме, да его же собственный кашель в домофоне, когда он дежурил у подъезда, надеясь, что я проявлю инициативу. Он просто очень хотел убедиться, что папина дочь – упрямая и любопытная, совсем как он сам.
