Содержание
Последний глоток воды из крана вышел с тяжёлым хрипом, ровно в полночь. Я стоял на холодном кафеле кухни и слушал, как тишину в квартире разрывает оглушительный звон в ушах. Непонятный смс-спам про «трин к Меркурию» я удалил ещё днём, не глядя, а звонивший с неизвестного номера «инженер Гордеев» показался очередным спамером. Теперь же эти мелочи, будто осколки, начинали складываться в тревожную мозаику, от которой похолодело внутри.
Соседский зов
На следующее утро мир снаружи казался прежним, только из моего дома вода испарилась напрочь. Соседи суетились на лестничной клетке, их голоса сливались в тревожный гул. Старуха Лидия Осиповна с третьего этажа, вся в чёрном, поймала мой взгляд и прошипела, что это наказание за «нововведения», тыкая костлявым пальцем в сторону моей квартиры. Я лишь пожал плечами – какая разница, кто и что там ремонтировал, если результат один для всех.
Но к полудню выяснилось, что результат-то как раз не для всех. В подъезде пахло влажной штукатуркой и чужим страхом, а вода была только у меня. Вернее, её не было ни у кого, но по странному стечению обстоятельств все трубы великого и ужасного ЖЭКа были перекрыты ровно на мою ветку. Мой почтовый ящик был забит квитанциями с непонятными штрафами за «несанкционированное потребление», а на телефон сыпались угрозы от каких-то «пострадавших абонентов». Я чувствовал себя загнанным в угол, абсолютно одиноким виновником вселенской жажды.
Трин к Меркурию
В отчаянии я вновь набрал тот самый неизвестный номер. Мужчина, представившийся Гордеевым, говорил спокойно, почти механически, будто зачитывал давно заученный текст. Он объяснил, что я, сам того не ведая, живу в узловой точке городской инфраструктуры, где сошлись все главные водные артерии. А вчерашний «трин» – это не астрология, а старый инженерный жаргон, означающий критический перекос давления, своеобразный гидравлический паралич.
«Верблюдица подалась вперёд», – сказал он вдруг, и в голове пронеслось детское воспоминание: пожарный гидрант во дворе, старый, зелёный, с отвалившейся табличкой, на которой когда-то была какая-то верблюдообразная эмблема. Гордеев пояснил, что это кличка задвижки-гиганта на насосной станции, которая должна была сработать как предохранитель, но её заклинило. И теперь, чтобы всё заработало, её нужно вручную «поддать» с точностью до миллиметра, иначе сорветёт полгорода. А сделать это можно только из моего подвала, куда ведет аварийный люк.
Подвал
Тьма в подвале была густой, пахнущей ржавчиной и столетием. Фонарь выхватывал из мрака паутину толще верёвок и потеки на стенах, похожие на чьи-то следы. Я шёл, и каждый шаг отдавался эхом в непроглядной сырости, словно кто-то большой и невидимый двигался за мной, едва не дыша в спину. Внезапно луч упёрся во что-то металлическое, массивное. Тот самый гидрант, «верблюдица». Ржавый, покрытый чешуёй старой краски, он и правда смутно напоминал сгорбленное животное.
Я упёрся в маховик плечом, чувствуя, как мышцы наливаются свинцом. Металл с противным скрежетом поддался на миллиметр, и по трубам над головой прокатился низкий стон. Ещё одно усилие – и стон перешёл в нарастающий гул, обещающий вот-вот прорваться наружу. Я замер, боясь пошевелиться. Что, если я сорву её? Что, если этот гул – не вода, а предвестник чего-то гораздо худшего, что таилось в этих трубах все эти годы? Страх сковал меня, заставив отпустить холодный металл.
Объяснение Гордеева
В кармане завибрировал телефон. Гордеев. Его голос прозвучал устало, но с каплей облегчения: «Всё. Она пошла. Спасибо». Я молчал, не в силах выдавить из себя ни слова, слушая, как где-то наверху, в моей квартире, должен вот-вот хлынуть поток. «А почему я? – наконец выдохнул я. – Почему ровно в полночь?» Он вздохнул. «Автоматика срабатывает по времени, чтобы минимизировать ущерб, когда расход на нуле. А вы… вы просто жили ровно над главным клапаном. Случайность. Не более того».
Я вышел на улицу. Из открытых окон доносился смех и плеск воды. Никто не знал, что всего пятнадцать минут назад всё могло пойти по другому сценарию. Я посмотрел на звёзды, такие же далёкие и безразличные, как и объяснение Гордеева. Простая случайность. Железная логика системы, в которой кто-то всегда оказывается тем самым слабым звеном, тем винтиком, который ломается ровно в полночь. И нет в этом ни мистики, ни злого умысла. Только ржавая «верблюдица» и чья-то вовремя отправленная смс-ка.
