А.Г. ХХ век и в физике, и в астрофизике, и в анатомии, и психологии, и почти во всех науках задал больше вопросов, чем получил ответов. Как встроено ваше ощущение этой большей карты бессознательного в новейшее представление о строении мира?
С.Г. Мое понимание психики сильно изменилось, и теперь оно скорее юнгианское. Я теперь вижу психику как космическое начало, которое пронизывает собой всё. А наша индивидуальная психика как бы вынимается из этой космической матрицы, причем границы здесь не жестко фиксированы. В необычных состояниях эти границы растворяются, и мы можем начать воспринимать то, что уже за пределами нас самих. Мы можем переживать опыт того, что являемся какими-то другими людьми, группой людей, животным, архетипической сущностью и т.д. Однажды у меня был опыт того, что я – секвойя. И именно так я воспринимал свое тело, что оно – ствол дерева. Я чувствовал, как во мне течет древесный сок, как происходит обмен минеральных веществ, как мои корни получают воду, как идет фотосинтез… И это дерево было существом, которое наделено сознанием. И конечно же, именно это мы встречаем в великих духовных традициях Востока: всё то, что человек видит, являет собой трансформации Брахмана, всё являет собой Дао и порождается космическим сознанием.
А.Г. Можно ли говорить о том, что психическое взаимодействие между людьми, между людьми и природой – это еще один вид взаимодействия, такой же как гравитация, электромагнитное взаимодействие и т.д.?
С.Г. Я думаю, что конечно же, существуют некие поля, поля значимые, которые современная наука не может измерить. На меня произвели очень большое впечатление работы Эрвина Ласло, моего близкого друга. Он написал несколько книг. Одна важная книга называется «Творящий космос», она очень популярна. Существует у него еще книга «Взаимосвязанная вселенная», но она очень научная, в ней много математики, уравнений, и необходима подготовка для того, чтобы ее читать. И две его недавних книги, совершенно прекрасные – это «Гипотеза коллективности» и «Наука и поле акаши». Он пишет о некоем субквантовом поле, в котором прописывается всё, что когда-либо происходило, и именно поэтому мы можем переживать такие опыты, о которых я рассказывал.
Только это позволяет мне понять, почему я в своих психоделических сессиях бывал в Древнем Египте, во Франции во времена Великой Французской революции и т.д.
Есть еще одно сходное понятие – это теория морфогенетических полей Руперта Шелдрейка. Он приводит убедительные доказательства того, что на самом деле ДНК не может отвечать за все разнообразие тех форм, которые встречаются в природе. ДНК – это очень длинные цепочки, составленные из 4 базовых элементов. Всего-навсего различные комбинации этих 4 субстанций, вне зависимости от того насколько длинны цепочки, полностью отвечают за все разнообразие живых организмов – москитов, китов, людей… И дело даже не только в этом, дело в том, что ДНК, будучи материальным, не может управлять эволюцией. Это просто метафизика. И он пишет о том, что ответы на вопросы, касающиеся разнообразия форм, порядка, существуют в морфогенетических полях. Сама же ДНК по своей структуре может только направить развивающийся организм в соответствующее морфогенетическое поле. И тот факт, что мы можем сочетать различные гены и получать предсказуемый результат, не исключает того, что ДНК здесь выступает медиатором. Но генератором выступает морфогенетическое поле.
А.Г. Тот опыт, который у вас есть, в том числе перемещения в разные времена, в этой матрице, где голографические изображения записаны раз и навсегда, означает ли, что в этой системе время равно нулю? Времени не существует, то есть мы с вами сейчас сидим разговариваем, а где-то маленький Станислав Гроф и маленький Александр Гордон продолжают свое существование так же каждую секунду времени, как это было бы в реальной жизни?
С.Г. Ну здесь не знаю, соглашусь ли. Хотя у меня действительно были опыты в каких-то психоделических сессиях… Вместе с группой моих друзей на каких-то других уровнях мы смотрели на себя здешних, видели, что занимаемся чем-то дурацким, мы были в более высоком состоянии сознания в сравнении с тем, как мы ведем себя в здешнем мире… Но я думаю, что в этом отношении важно вот что. Я пришел к выводу, который в значительной степени индуистский: мы не равны нашему телу и нашему Эго. Мы не то, что представляет собой наше имя и форма, и в каждом из нас присутствует божественное ядро. Есть практики, позволяющие пережить опыт этой божественной сущности внутри нас. И когда мы переживаем такой опыт, мы осознаем, что эта энергия тождественна Брахману – творческой энергии Вселенной. На вопрос: «Кто есть я?» в Упанишадах есть ответ: «Ты есть То», что означает, что твоя природа божественна, ты не есть только тело или только эго. Тейяр де Шарден говорил, что мы – не человеческие существа, переживающие духовный опыт, мы – духовные существа, переживающие опыт человеческий. То есть, если мне как-то суммировать те результаты, к которым я пришел в своей работе, я могу сказать так: у нас нет фиксированной идентичности. При расширении границ в необычных состояниях мы можем пережить опыт, где мы – кто и что угодно, от слона до танцующего Шивы. Однажды у меня был опыт того, что я ощущал себя плотоядным растением, которое переваривало муху.
Всё, что есть в этом мире, мы можем воспринять как внешний объект, которому соответствует и субъективное состояние… В таких состояниях человеку делаются доступными действительно интереснейшие опыты. И необходимо пережить их непосредственно, чтобы поверить, что они возможны.
