Ястреб-тетеревятник застыл в вышине, будто подвешенный на невидимой нити. Я смотрел на него, вжимаясь в спинку скамейки, и пытался вспомнить. В мозгу скреблась какая-то мысль, связанная с этой птицей, с этим пронзительным взглядом сверху. Она вертелась на самом кончике языка, как забытое слово, но ускользала, оставляя лишь чувство досадной пустоты. А потом взгляд скользнул по ржавой табличке на соседнем доме – «Аспект к Нептуну» – и в памяти вдруг мелькнуло что-то белое, шершавое, мелкое.
Мел. Это было связано с мелом. Я закрыл глаза, пытаясь выудить из темноты хоть что-то конкретное. Вместо картинки пришёл звук – противный, заставляющий содрогнуться скрежет по стеклу. Я открыл глаза и инстинктивно посмотрел на окна своей квартиры на третьем этаже. Ничего. Но чувство, что за мной наблюдают, не отпускало. Ястреб всё так же висел в воздухе, немой и безразличный страж.
Ключ в пустоте
Вернувшись домой, я сразу полез в ящик старого письменного стола, доставшийся мне от предыдущих хозяев. Гора хлама: счета, открытки, какие-то технические паспорта на давно несуществующую технику. И среди всего этого – маленькая коробочка из-под монпансье. Внутри лежал ключ. Не от квартиры, не от подвала – маленький, никелированный, совершенно бесполезный на вид. Но я почему-то всегда его хранил. Будто он был последней ниточкой, связывающей меня с чем-то очень важным, что я утратил.
Я положил ключ на стол и снова подошёл к окну. Ястреба уже не было. Небо было пустым и безразличным. Я потянулся за кружкой с остывшим чаем, и вдруг телефон издал короткий, отрывистый гудок – уведомление о неудачной попытке входа в мой облачный архив. Кто-то пытался подобрать пароль. Ледяная мурашка пробежала по спине. Я вдруг понял, что боюсь не взлома, а самого себя – того, что уже никогда не смогу вспомнить, что именно я спрятал и от кого.
Скрежет на стекле
Утром на запотевшем стекле балконной двери я нашёл её. Слабую, почти стёршуюся надпись, сделанную снаружи, будто пальцем: три цифры и две буквы. Следов на перилах не было – только капли росы. Это было невозможно. Я стоял и смотрел на бледные символы, и в голове всё перевернулось. Это был не чужой почерк. Это был мой.
Тень на асфальте
Я выскочил на улицу, не помня себя. Надо было найти ответ, любое объяснение, лишь бы не сходить с ума. Я оббежал дом, вглядываясь в асфальт под балконом, ища хоть что-то. И нашёл. На сером бетоне тротуара, прямо под моим балконом, кто-то мелом нарисовал большую, немного кривоватую стрелу. Она указывала на стену соседнего гаража. Я подошёл ближе. На ржавой металлической двери висел намотанный на гвоздь замок. Маленький, никелированный. Полная копия того, что лежал у меня в коробочке.
Рука сама потянулась в карман. Я вытащил ключ, и он будто ждал этого момента, лёгко и без усилий вошёл в скважину. Щелчок прозвучал оглушительно громко в утренней тишине. Дверь со скрипом поддалась. Внутри пахло пылью и старым железом. В луче света из-за моей спины плавал мелкодисперсный прах. И посреди этого забвения, прислонённый к стене, стоял мольберт. А на нём – детский рисунок, сделанный масляными красками. Ястреб, парящий над планетой с трезубцем. И в углу, пыльная, но целая, лежала пачка белого мела. Я вдруг всё вспомнил. Этот гараж, эти картины – моя старая, тайная мастерская, место, куда я сбегал от всех лет десять назад, до того как потерял работу, до депрессии, до того как забыл самого себя. Пароль от архива с фотографиями работ был написан тут же, на стене, тем самым мелом. Я стёр его тогда, уходя навсегда, но рука запомнила движение. Запомнила и вывела его снова на стекле, сквозь годы отчаяния, чтобы я смог вернуться.
