— Быть меценатами?
— Наверное, как вот было при Медичи. Медичи у нас вроде есть… Но с Микеланджело и Леонардо, кажется, проблемы. А люди, которые могут давать сейчас деньги на искусство, — есть. У нас, в нашей стране! Вот попробуй приехать в Париж и сказать: «Дайте мне денег на кино!» На тебя посмотрят как на сумасшедшего! А уж про Америку забудь. Причём там тоже есть меценаты. «Но что я буду за это иметь?» — вот какой будет первый вопрос. Вот мы с приятелем написали когда-то сценарий «Марко Поло». И Дино Де Лаурентис, который заказывал сценарий, решил его отдать на студию «Юнивёрсал». И мы пошли к вице-президенту «Юнивёрсал». Входим в кабинет: мебель английская, антикварная, портреты, гравюры — обстановка, характеризующая хозяев как аристократов со вкусом, с образованием. Предлагают присесть. Кресла удобные, низкие. Я чувствую — ещё секунда и сейчас сигару дадут, коньяк. И тут к нам выходит крашеная блондинка с внушительным маникюром. Выяснилось: она и есть вице-президент «Юнивёрсал». Дино говорит: «Анита, у нас есть гениальная идея!» — «Да? Как интересно!» — «Замечательный сценарий, Леонардо Ди Каприо в главной роли. Это будет потрясающее кино». — «Как интересно! А про что?» — «Про Марко Поло». — «А-а-а… это кто такой?» Ну и всё. Дино сдулся. А я потерял гонорар. «Кто такой Марко Поло?» И это вице-президент! Вот что такое Америка.
— А что — в России как-то иначе? Нет, телеканалами нашими, конечно, руководят люди образованные, им про Марко Поло объяснять бы не пришлось. Но у нас другая проблема — продюсеры, при всех их дипломах о высшем образовании, «падают в народ», заземляются. Причём искусственно, натужно. Отсюда так много фальши в наших телесериалах и глупости, бездарной глупости в киноблокбастерах. «Это народ будет смотреть. А это — ни за что. А вот тут народ засмеётся. Тут — заплачет». Такое ощущение, что им выдавались дипломы о знании народа, а не… Короче, меньше им надо бы думать, как приблизиться к народу, и больше — как приблизить народ к себе. Раньше, в советские годы, так и было. А сегодня у нас при таком «поднародном» тренде уже выросли поколения режиссёров, сценаристов, которые Кормака Маккарти не отличат от Пола Маккартни. Зачем что-то знать больше положенного, когда необходимый минимум — это просто владеть суммой профессиональных навыков и обслуживать этими навыками многомиллионный электорат телеканалов?
— Я по этому поводу думаю, как буду учить своих студентов. Я же набрал режиссёрско-актёрский курс в ГИТИСе… Но мне всё равно интересно наблюдать за этим поколением. Жаль только, что молодые люди слишком увлеклись интернетом. И у них у всех слишком короткая память. Так во всём мире, не только у нас… Меняется человеческое сознание. Возможность мгновенно добыть нужную информацию, то, что позволяет интернет, лишает человека необходимости что-либо запоминать. Известный случай: домохозяйка американская не могла добраться домой из супермаркета, а между домом и магазином — всего километр. Почему? Сломался навигатор…
Замечательный итальянский философ Умберто Эко незадолго до смерти написал письмо внуку. В нём было вот что: «Если ты не будешь читать и писать от руки, ты не будешь ничего помнить. А не помнить ничего — это катастрофа. Потому что ты бедно проживёшь свою жизнь». Жизнь связана с опытом. Что такое мудрость? Это опыт. Мы делаем выводы из того, что узнали и запомнили. Чем мудрец отличается от молодого человека? У него есть опыт. И опыт не в компьютере, не в интернете. Он идёт только через сознание. А то, что память укорачивается, — просто очевидно. Мало кто из школьников знает, кто победил Наполеона и где границы Румынии. Поэтому так важно заставлять людей читать. Нет, не заставлять. Вдохновлять.
— Андрей Сергеевич, как-то в разговоре вы меня спросили: «Ну скажи мне, что такое искусство?» Я сказал, а вы мне: молодец, счастливый человек, а у меня нет ответа на этот вопрос. А что такое не-искусство — можете сказать?
— Да я и про искусство тебе сейчас скажу. Критерии же есть. Во-первых, если жизни подражает, понимаешь? Первобытный рисунок быка, тот знаменитый буйвол или зубр на стене пещеры в Испании, — это же невероятно: человек поймал на стенку быка! Но чтобы что-то запечатлеть, нужно уметь увидеть и передать. Японцы говорят: «Художник — это тот, кто увидел». Но один увидел розу, а другой — какашку. Тоже нюанс: всё-таки искусство — от слова «искусный». Ты можешь делать нечто, чего другой не может.
Вот на китайском рынке сидит человек, выпиливает обезьянок на орехах. Тончайшая, сложная работа. А продаётся всего по три юаня. Могут сказать: «Так поделка же!» Нет. Великое искусство, потому что он умеет делать это уже в шестом поколении. А стоит, говорю, копейки. Это я к тому, что нельзя приравнять рыночную стоимость к художественной ценности. А это как раз огромная проблема сегодняшнего менталитета.
Был такой искусствовед — Роберт Хьюз. И вот он пришёл однажды в музей и сказал: «Я, наверное, последний человек в нашем поколении, который приходит в музей, не задаваясь вопросом: а сколько это стоит?» Поэтому, говорит он, сейчас у людей на стенах висит не искусство, а инвестиция. И это трагедия рационального ума, который, в общем, подменил рыночной стоимостью художественную ценность. В кино сегодня появились колоссальные возможности за очень небольшие деньги создавать большое кино. Бери телефон и можешь сделать картину за три копейки. Можешь — если есть талант. Талант отобрать историю, лица, детали… Ну и так далее. Кино — это отбор. Хорошее кино от плохого кино вообще-то мало чем отличается. Надо так же написать сценарий, руководить съёмками, не спать порой ночами, актёрскую игру никто опять же не отменял. Всё одинаково трудно. Плохое кино так же трудно сделать, как хорошее. Всё зависит от того, какие вещи для кадра, для произведения ты отбираешь.
