Меркурий в очередной раз решил сыграть со мной в кошки-мышки, и почта свалилась на голову, как кирпич. Не просто спам, а письмо. С адресом, который я не видела с семнадцати лет, и подписью человека, которого не должно было быть в живых. От него пахло пылью старого чердака и мокрым асфальтом того вечера, когда я сбежала. А за окном, в густых сумерках, замерла рысь. Она смотрела прямо на меня сквозь стекло, и её взгляд был точной копией того, что я помнила с детства – жёлтый, немигающий, знающий.
Следующий день прошёл в нервном оцепенении. Я не спала, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Рысь не возвращалась, но её образ стоял перед глазами. Я решила действовать. Нашла в закромах старенький диктофон, зарядила его, сунула в карман перцовый баллончик – наследие прошлой жизни. Поездка на то кладбище домов заняла час. Родной посёлок встретил меня спёртым воздухом забвения. Мой дом стоял, как и прежде, только ещё более покосившийся, с заколоченными окнами. Сердце ушло в пятки. Я боялась, что дверь откроется и я увижу призрак. Ещё больше я боялась, что внутри никого нет, и эта загадка так и повиснет в воздухе, не давая покоя до конца дней.
Дверь была не заперта. Скрипнула, будто ждала. В прихожей пахло плесенью и сладковатым лекарственным запахом, который я помнила с детства – им всегда пахло от бабушки. В гостиной, в кресле-качалке, сидел он. Мой дед, который, по всем данным, умер десять лет назад. Он был жив, но больше похож на восковую фигуру себя прежнего. Рядом на столике лежала пачка моих писем, которые я писала ему в армию, будучи ребёнком, и стопка распечаток – мои новые адреса за последние годы, счета, даже распечатка моего заказа из интернет-магазина на прошлой неделе. Он медленно поднял на меня глаза. «Привет, внучка», – просипел он. Голос был чужим, высохшим. Я не могла вымолвить ни слова. Он кивнул на окно. «Она приходила к тебе? Рысь? Я её всегда прикармливал. Она… единственная, кто меня здесь навещала. А потом следила за тобой вместо меня. Я просил». Он показал на старую, потрёпанную фотографию на стене: он молодой, а на коленях у него – рысёнок. Я вдруг вспомнила детскую сказку про деда, который умел разговаривать с лесными кошками. Это не была сказка. Это была его единственная ниточка во внешний мир, его параноидальный способ не терять меня из виду. И этот взгляд за стеклом – не угроза. Это было знакомое, дедово око, которое смотрело на меня всю жизнь. Сначала из леса, потом из-за окна моей новой квартиры. Сторож, а не хищник.
