— То есть путешествия ты не рассматриваешь как необходимые элементы счастья…
— Ну, вот на меня произвела впечатление моя первая презентация на Франкфуртской ярмарке. Там я был объявлен автором года, это девяносто какой-то год. У меня есть фото: я на фоне афишной тумбы, круглой такой, и она вся оклеена моими изображениями. И там написано по-немецки: «Советский Оруэлл». Вот это на меня произвело впечатление! Мы поймали японца, проходящего мимо, дали ему свой фотоаппарат, и он нас сфотографировал. Вот это — успех! И секунда счастья…
— Я подумал ещё про такой индикатор счастья, как успех у баб. Я тебя спрашиваю про приключения до нынешнего твоего брака, само собой.
— Это не индикатор счастья. Как написал забыл кто… но гениальный русский: для счастья нужно столько же счастья, сколько и несчастья.
— Так что с бабами?
— Ну, чаще всего от них геморрой, а геморрой никак нельзя называть успехом. Успех перекрывается неприятностями.
— Какой-то ты негативный.
— Чтобы бабы не пили кровь, такого не бывает.
— Ну почему же, бывает! Если у тебя есть административный ресурс и какие-то рычаги влияния на них. Например, если достала какая, вздумала пить кровь — отрубить ей голову или хотя бы сослать в дальний монастырь. А многие люди специально делают карьеру, чтобы девки давали даром. Помню, Березовский про это говорил.
— Ну, он мелкий и суетливый, и, конечно, ему никто не давал даром. Ему и за деньги-то не очень давали, наверное.
— О мёртвых или хорошо, или ничего…
— Успеха у девушек можно добиться, не имея ни денег, ни вообще ничего. И точно так же этого можно не добиться, имея всё. Женщины — они не из этой сферы. Возможно, они были важны для Бориса Абрамовича потому, что он их проводил по ведомству успеха. Для меня они из другой оперы…
— Один мой знакомый считал своим счастливым достижением то, что он при советской власти имел путан, они ему давали даром, а не за двадцать долларов, как всем.
— Но при советской власти валютных проституток практически не было. Поверь мне на слово. Валютная проституция как массовая профессия появилась в конце 80-х годов. А до этого были проститутки — внештатные сотрудницы КГБ. И ещё были девушки весёлые, компанейские, которые не брали напрямую денег. Они не могли сказать в лоб: «Дай мне пятьдесят рублей». Но ты мог им купить сапоги. В ресторан сводить…
— И всё-таки ты как человек тонко чувствующий, как лирический автор, наверное, немало от баб натерпелся, настрадался. Не могу отделаться от этой мысли.
— Я не считаю, что много от женщин настрадался. Да, пострадал, но и они от меня пострадали! Наверное, они были недовольны мной, как я был недоволен ими. Давно это было…
— Ну и бог с ними, в конце концов. Мы с тобой уже пенсионеры. Сменим тему. Помню, в 93-м году ты мне рассказывал про свою мечту — купить автомобиль «Ягуар». И ты где-то там, на Западе, стоял посреди автомобильного рынка перед этим авто, и бабки у тебя были как раз, и ты уже по-взрослому приценялся…
— Да! И — не купил! Но — это не была мечта. Я просто не прочь был бы купить «Ягуар». Вот и всё. Тогда думал: вот, допустим, сейчас я куплю его. Но это же ещё не всё. Надо зарегистрировать его. Надо написать в Москву, чтоб прислали мои права. Да и куда я потом денусь с этим «Ягуаром» в Мюнхене? Мне оттуда надо было ехать в Париж. А как? Я давно ничего не водил, полуторку, в 9-м классе, и отвык от этого. Из Мюнхена в Париж я не решился добираться за рулём.
— То есть права у тебя всё-таки есть?
— Уже можно считать, что нету: я их получал в 59-м году. И где они, не знаю. Я как-то попросил своего шофёра дать мне проехать три километра за рулём. Проехал, но из меня столько пота вытекло. И это на пустой дороге!
— Ладно, а большие деньги? Имеют они, по-твоему, отношение к счастью?
— Не думаю. Я бы так не сказал… С деньгами как с детьми: для одних это цель, а для других — побочный результат процесса. Хотя хотелось бы, конечно, разбогатеть. Хотелось бы денег… Но это не признак счастья.
— И всё-таки… У тебя большие тиражи, тебя возят на ярмарки по всяким странам, у тебя куча премий, ты живёшь в особняке в ближнем Подмосковье, у тебя слуги и даже шофёр, как выясняется. Все признаки счастья налицо.
— Какой у меня загородный дом, такие и слуги, такой и шофёр. Да и тиражи такие большие: три тысячи, максимум — пять. И шофёра у меня сейчас нет, езжу иногда на такси. Ты бы ещё «квартиру в Москве в центре» вспомнил.
— Такая двушечка скромная. Но в центре же!
— Не скромная, а нищая. Она не может быть доказательством счастья и достатка.
— A-а, я вспомнил, как ты, идя в эту двушку, остановился у киоска купить сигарет, засветил бабки — и через пять минут тебе в тёмном дворе у подъезда дали по башке.
— Действительно, дали по башке. Сломали очки. Синяк был во всю морду. А на следующий день мне нужно было вести вечер «Московских новостей»…
— Вот где счастье! Что тебе не сломали череп и не выбили глаз. Что ты не замёрз насмерть, ударенный по башке. А?
— Ну да… Утром я думаю — что же мне делать? Поехал сначала в магазин «Оптика». И удачно купил там большие затемнённые очки с диоптриями. Потом я поехал в магазин театрального общества на улице Герцена, она же Большая Никитская. И там девушки-продавщицы меня загримировали. Мне казалось, что никто ничего не заметит. И вот я стою в строгом костюме на лестнице в ресторан… Народ идёт мимо и вроде не видит ничего, не замечает. Ну, думаю, всё в порядке. Но тут показывается покойный, царство ему небесное, Алексей Юрьевич Герман и снизу, с первой ступеньки, орёт: «А что, тебе е…ло начистили? Настоящий новый русский, в смокинге и с фингалом…»
— А помнишь, у тебя ещё в руках лопнул стакан кипятка и ты обварил себе причинное место? Хорошо, что оно не сильно пострадало, вот же тоже счастье. И ты легко отделался — просто ходил каждый день на перевязки.
— Это не я! Не я! Не вздумай так написать! Это был Лёва Н.!
— Да, да, точно… Но то, что ты себе никогда не обваривал кипятком сам помнишь что, — это тоже большая удача, это счастье. Поехали дальше. Счастье ли это — пить любимые напитки?
— Не счастье. Просто приятно выпить хорошего виски. Но, как видишь, я могу и водку пить. Вообще же нет никакого общепринятого понимания счастья. «Это каждый понимает по-своему. Но все вместе знали, что надо любить свою родину…»
— Аркадий Гайдар.
— Пошлость, по-моему. Не обязательно было ему это писать… И так был хорош.
Дальше мы поговорили про одного знаменитого писателя, который, перед тем как поехать на войну и там погибнуть, пережил красивый роман с юной красавицей.
— Это же счастье — так провести последние недели жизни?
— Нет. Лучше лежать и думать. Лежать и думать!
— Лежать и думать любой дурак может. Ладно. Значит, ты не купил авто мечты. А вместо него прикупил несколько твидовых пиджачков.
— Я тогда думал: «Ну, вот я заправлюсь и проеду через всю Европу, но это ж ещё не всё. А в Москве что? Где буду брать для «Ягуара» запчасти? Просто поменять тормозные колодки — как? Где я возьму колодки для «Ягуара» в советской Москве? Да и потом, поцарапают мне машину в толчее московской и?..» Повернулся и ушёл. Да, а потом в хорошем магазине купил себе три пиджачка и ещё что-то. И с этим здоровенным мешком я, как деревня русская, припёрся в пивную. А там не принято ходить в пивную с мешком и с авоськой. Но я пришёл и взял там себе для начала литровую кружку пива и айсбайн — мой один друг называл это блюдо телом уборщицы, оно всё волосатое и трясётся. Поел, выпил, заказал ещё пива… Пришёл домой, в гостиницу, примерил ещё раз пиджачки — и остался доволен. И буквально за неделю окупил все пиджаки: я же полтора месяца жил в Мюнхене и практически каждый день выступал на радио… А вот первый пиджак из настоящего твида я купил себе в Лондоне в 94-м. Английское надо покупать в Англии. Правда, теперь в Лондоне мечетей больше, чем пивных. Всё, пропала страна…
